БИОГРАФИЯ

 Заслуженный артист Грузинской ССР Юрий Никитич Шевчук родился 1 мая 1927 года в г. Хабаровске. В 1950 году окончил Киевский государственный институт театрального искусства им. Карпенко-Карого, после чего стал актером Киевского академического русского театра имени Леси Украинки. С 1952 по 1956 гг. – актер Калининского областного театра драмы. С 1956 по 1965 гг. – в Тбилисском государственном русском драматическом театре им. А.С. Грибоедова. В 1965 году стал актером Ленинградского Большого драматического театра им. М. Горького. В 1971 году ушел из БДТ из-за болезни. В течение года работал в Северодвинском драматическом театре режиссером-постановщиком.

  В январе 1973 года возвращается в Грибоедовский театр – в качестве актера, а затем режиссера-постановщика. В 1979 году пишет заявление об уходе.

  Умер в июле 1993 года в Петербургском Доме ветеранов сцены.

 Сыгранные на грибоедовской сцене роли:  Владимир  («Любовь навсегда», В.Розова), Часовников  («Океан» А. Штейна), Валерик Сестрорецкий («Проводы белых ночей» В. Панова), Миша  («Опасный возраст» С.Нариньяни), Грибоедов  («Пламенный мечтатель» М. Мревлишвили), Шурик Горяев  («Два цвета» А. Зака, И. Кузнецова), Гриша Неделин  («Перед ужином» В. Розова), учитель Терехин  («Палата» С.Алешина), Эзоп  («Лиса и виноград» Г. Фигейреду), АВ  («Дамоклов меч» Н. Хикмета), Ганс Кифер  («Человек со звезды»), Вальтер Шеринг («Перебежчик» П. и А. Тур), Виктор  («Иркутская история», А. Арбузова),Раскольников  («Преступление и наказание» Ф. Достоевского.

  Осуществленные постановки: Шутник Е. Габриловича, С.Розена, «Кошки-мышки» И. Эркеня, «За горизонтом» В. Якашвили, «Босиком по траве» Н. Саймона (совместно с Г. Черкезишвили), «Эдит Пиаф» В Легентова.

 «В конце июля у вас в Доме ветеранов сцены скончался Юрий Шевчук. Это был гениальный актер из русского драматического театра им. Грибоедова в Тбилиси. Его в конце 60-х увидел Г. А. Товстоногов (Шевчук был еще совсем молодой, по-моему, до 30-ти) и пригласил в БДТ на роль Мышкина (взамен Смоктуновского). Но у Шевчука в БДТ не заладилось. Он начал болеть практически сразу – что-то не совпадало в методике (так ему говорила Роза Абрамовна Сирота). Он нервничал, были стрессы, рыдания (я это помню, я приезжала, и он изливался мне). В результате – опухоль в голове.  Вырезали удачно, он выжил, но артистом быть перестал.
   Это была огромная потеря для нашего театра. Это все равно, как если бы мы никогда не узнали Михаила Чехова, или Москвина, или Остужева… Потому что кто видел его в русском тбилисском театре, помнит, что это были за особенные роли!

…Так называемый «индивидуализм» Раскольникова в исполнении Шевчука получил высшее оправдание. Он никому не хотел причинять беспокойства, никого не хотел впутывать. Он принял все на себя, ибо ему почудилось, что на него возложена высокая миссия – освободить людей от их горестей. Это – не утверждение своей личности через преступление (он меньше всего думает о себе). И до конца Раскольников Шевчука будет расплачиваться только собой! Но Порфирию он предъявит иск за соучастие, так как видит в нем блюстителя тех норм жизни, которые толкнули его на преступление. Их «дружеская» беседа очень похожа на обоюдный суд, где каждый одновременно обвинитель и обвиняемый. Но Раскольникову никогда не выиграть этого «процесса». Против него – его обнаженная совесть, болезненная впечатлительность и мучительная непреодолимая жалостливость. Все человеческое оборачивается в нем слабостью. Круг смыкается.
  Момент исповедничества характерен для всего творчества Шевчука. Но именно в этой роли оказалась возможной наиболее высокая степень самораскрытия. Он щедро растрачивался, отдавал всего себя без остатка. Его игра была подарком зрителю. Но каким тяжелым подарком, похожим на крик о помощи, на который нельзя не отозваться. И в самом деле, в ответ на свою бурную конвульсивную откровенность он требовал такого же страстного сочувствия и понимания. Игра его была неровной. Сегодня он потрясал зал силой драматизма, доходящего до удивительной остроты, а назавтра зрители расходились несколько разочарованные. Да и возможно ли это – играть почти каждый вечер Раскольникова и все на одинаково высоком уровне? Как восстанавливать растраченный запас душевной энергии и, главное, нервы? Шевчук волновался, пытался искусственно взвинчивать себя, повторить то, что делал накануне, но не согретая истинным чувством, игра его порой становилась нарочитой, истеричной, безвкусной. Способность актера каждую роль переживать страшно реально мешала приобретению необходимой техники. Она приходила медленно, с трудом. В один и тот же вечер отдельные сцены бывали скучными и вялыми, а потом вдруг в каком-то куске Шевчук «воспламенялся» и дальше уже играл с воодушевлением. В таких случаях казалось, что он ждал именно этого момента, что вся роль играется им ради него. Но это предположение распадалось, когда в следующий раз неожиданно «проявлялась» другая сцена» (Л. Гарон. «Это все равно, как если бы мы никогда не узнали Остужева». «Петербургский театральный журнал», №6 1994 г.).